Последний день зимы решила отметить маленьким походом в лес с дочерью. Неделю живём у леса, а ни разу до него не дошли: то пурга, то мороз. Теперь снегом завалило, но это уже не так страшно.
Хотела взять чайник, попробовать чай из талого снега, пока последний свеженький, но родители отговорили: много возни с костром, дров не сыщешь, есть же термос. Про дрова мимо ушей пропустила, но согласилась и дома открыла последнюю банку самого северного чая в мире. Из первой, со смородиной, дочь почти все ягоды съела: был чай с васильком и смородиной, стал просто с васильком. А этот — с чудным запахом мёда и липы: башкирский вкус в башкирский лес.
⠀
Рюкзак за плечи, тюбинг в зубы — вышли. Спасибо человеку, который ушёл в лес ранним утром или вчера вечером. Следы в одну сторону, еле различимые, без них мы бы по пояс в снегу были. Дошли-доползли-доехалинамаме. А дров-то нет! Я совсем забыла, что зимой, тем более в снегопад, найти сухую веточку всё равно что с зайцем повстречаться: шанс есть, но невелик. Пошла искать. Даже сухару попыталась свалить, но та не поддалась на мои раскачивания. Набрала что смогла, стала спички считать, с какой разожгу. После четвертой считать перестала. Разворот «Белорецкого рабочего», две медицинские маски, билетик на каток — ничего не помогало. А в лесу зябко.
⠀
Дочь роли распределила: она падчерица из «Двенадцати месяцев», я Апрель. Играем. И так дочь в роль вжилась, что я уже стала жалеть, что зимой её потащила за подснежниками: замерзает девчонка.
⠀
Тут я поняла, что термос — это вещь. Расчехлила, разлила. С чаем стало веселее. И под хруст кукурузных палочек бросила в потенциальный костер коробок. Чирк — и он превратился в костёр. Достали хлеб, пожарили — вкусно!
⠀
Дочь довольна. Обратно всю дорогу пешком шла, падала, хохотала. Ещё на горку меня затащила.
