Нашла черновик своей краеведческой работы о Владимире Дмитриевиче. Писала её в школьные годы, думаю, в 2000-м. Не стала ничего менять.
Весной, в то время, когда погода обманчива, у меня заболели глаза, случилось это из-за сильной простуды. Родители мне однажды сказали: «Эх, был бы жив сейчас Голубинский Владимир Дмитриевич, он бы точно вылечил твои глаза — и мучениям пришёл бы конец». У меня сразу возник вопрос: что за человек Голубинский, которого уже нет в живых, но его помнят? Тогда родители мне рассказали, что был в Тирляне гениальный врач-офтальмолог, он лечил людям глаза, успешно проводил операции, благодаря ему вновь обретали зрение.
Тогда мне захотелось больше узнать об этом интересном человеке, и я стала собирать материал о нём. Мне удалось найти статью, которая когда-то была опубликована в газете «Белорецкий рабочий», её написал рабкор И. Лахмостов ещё при жизни Владимира Дмитриевича: «Солнце светит вновь». В этой статье мне очень понравились такие слова: «Люди, потерявшие зрение, благодаря хирургическому вмешательству вновь видят окружающий их мир. На счету врача уже около 6000 таких серьёзных операций. Его пациентам солнце светит вновь». Разве не прекрасно, что люди, возможно, потерявшие надежду, благодаря добрым рукам Владимира Дмитриевича вновь видят? Владимир Дмитриевич прогонял тьму и дарил людям счастье.
И я продолжила свою работу.
Автобиография
Думаю, никто не расскажет биографию Владимира Дмитриевича лучше, чем сам Владимир Дмитриевич. За 5 лет о смерти он написал автобиографию, которую мне удалось найти. Он писал:
«Голубинский Владимир Дмитриевич — 1902 года рождения, беспартийный, русский, окончил медицинский факультет в Саратовском университете в 1924 году. Врач-окулист. Производственный стаж — 42 года 9 месяцев.
Участковый врач в Евлашеве Саратовской губернии, Кузнецкого уезда — 9 месяцев.
Действительная военная служба, младший врач 101-100 стрелкового полка — 1 год.
Ординатор главной больницы в г. Уфе — 1 год.
Участковый врач — заведующий врачебным участком в Кузнецком и Мухамет-Кулуевском в Аргаяшском кантоне — 6 лет.
Перевод в г. Белорецк врачом-окулистом в ноябре 1933 года, там проработал 1 год.
Перешёл в Тирлян 19 декабря 1934 года на должность зав. главным отделением, и здесь продолжаю работать по настоящее время. За вычетом пребывания на военной службе.
В 1938 г. нач. сан. службы полка, в 1940 г. — нач. мед. госпиталя, во время Великой Отечественной войны — окулист-ординатор, начальник отделения в 301 части М.О. и 1469 эвакогоспиталя Наркомздрава.
Работа на сельском участке:
в 1925 году в самом начале моей работы в Евлашево Саратовской губернии эпидемия натуральной оспы была ликвидирована коллективом врачебного участка очень быстро, получен был практический опыт. В 1929 году сыпной тиф на участке в селе Кузнецком Аргаяшского кантона, вспышка быстро ликвидирована. В 1930 году — брюшной тиф — с. Кузнецкое, 1931 год — брюшной тиф в Мухамет-Кулуево. Положено много трудов на прививки, сан. профилактическую лечебную работу. Тотчас же после перевода в Мухамет-Кулуево, с чисто башкирским населением, нами было установлено, что населению участка грозит оспа (опыт был), много было непривитых не только среди детей, но и среди взрослых. Каждому медработнику были прикреплены определенные населённые пункты, и провели поголовную прививку оспы. А тогда детрит было достать очень непросто, доставали не только от Уфы, ездили по соседним большим городам в командировки, и задачу коллектив выполнил. В 1932 году в кантоне грянула эпидемия оспы — только не у нас, активно боролись с трахомой, обследовали, лечили, много оперировали. В 1933 году коллегией Башнаркомздрава работа Мухамет-Кулуевского участка была признана лучшей.
Работа в Белорецке в глазном диспансере имела две основных задачи: борьба с промышленным травматизмом и трахомой, и само собой разумеется, лечебная работа.
Работа в Тирляне сопровождалась выездами на длительный срок по борьбе с трахомой в Белорецкий район: Тукан, Зигаза, Инзер, Ассы, в Учалинский район, под руководством трахоматозного института проводил курсы трахоматозных сестёр, занимался с участковыми врачами Белорецкого района и Учалов. Дважды работал в глазных отрядах: в 1927 году в Бижбуляке и в 1928 году в Кунашаке. В Тирляне организовал глазное отделение, известное больным. Только в Тирляне без участка проделано больше 6000 операций.
Награждение:
1945 г. медалью «За доблестный труд». В празднование соединения башкирского народа народа с Россией — награждён значком «Отличник здравоохранения».
В 1962 году в связи с 200-летием Белорецка награждён почётной грамотой Президента Верховного Совета БАССР.
В 1964 году присвоено звание заслуженного врача БАССР, почётные грамоты от ГВК, Башкирского отделения общества «Знание», Горсовета».
Читая эту автобиографию, вновь и вновь я задаю себе один и тот же вопрос: неужели вся жизнь Владимира Дмитриевича здесь? Так мало он написал о себе, хотя я уверена в том, что ему было что рассказать. Но я сумела отыскать людей, которые знали Владимира Дмитриевича не только как специалиста, но и как человека.
Добрый и отзывчивый
Владимир Дмитриевич был общительным человеком, добрым и отзывчивым, и потому у него много было друзей. Многих уже нет в живых, но с некоторыми мне удалось встретиться. Все они с удовольствием рассказывали о самом Владимире Дмитриевиче, его семье, детях.
В 1956 году Владимир Дмитриевич познакомился с Волковым Леонидом Николаевичем, после чего они стали друзьями, вернее, как говорит сам Леонид Николаевич, Владимир Дмитриевич был для него как отец. Вот что рассказал мне Леонид Николаевич:
«Я часто вспоминаю наши беседы о работе, хотя Владимир Дмитриевич о своей работе почти ничего не говорил, о людях, но больше всего он любил беседовать о природе и животных. Запомнился он мне добрым, гостеприимным человеком, любил вкусно поесть. Больше внимания уделял овощным продуктам. Любил помидоры, огурцы, лук. Зелёный лук выращивал сам, очень любил его поливать, и никому не доверял это дело. Часто из разговоров и судя по его делам я убеждался в том, что он любит людей, особенно больных.
Его приглашали работать в Свердловск, Уфу и другие города, но он не хотел уезжать из Тирляна, он его любил. Пожалуй, он был единственным в то время человеком, который так любил Тирлян, а особенно его природу».
Позже, весной 1959 года, Владимира Дмитриевича познакомили с Первухиным Геннадием Григорьевичем, который в то время только начинал заниматься фото (впоследствии это дело стало его хобби, даже сейчас он не забывает свой фотоаппарат). Геннадий Григорьевич вспоминает:
«Голубинский очень любил фотографии, благодаря им и пошла наша дружба. Владимир Дмитриевич — Человек с большой буквы, хороший собеседник, с юмором, с ним было легко разговаривать».
Хорошо рассказала о Владимире Дмитриевиче Листухина Лариса Николаевна: «Владимир Дмитриевич — уникальный в своём роде человек. В нём сочетался патриархальный образ жизни с высокой духовностью и культурой, ведь его отец был церковнослужителем. Отдаваясь работе, он в той же мере преклонялся перед литературой, как русской, так и зарубежной. В доме всегда были кипы журналов и книг, как подписных, так и библиотечных, так как он был самым активным её читателем. Эту любовь к чтению книг он передал дочери, так как её поступление на филологический факультет пединститута совсем не случайно.
Он не заботился о своей одежде, предпочитая её удобство. Помнится, он всегда в косоворотке, подвязанной узким ремешком. Зимняя одежда — телогрейка».
Также насчет одежды Геннадий Григорьевич рассказал случай: «Однажды собираясь на важную встречу, он накинул на себя старый ватник и уже собирался выйти из дома, когда его увидела жена, она рассмеялась: “Ну что ты, Володя, ты же в идёшь в люди. Как ты одет?! Иди переоденься, не позорься”». Несмотря на полноту, Владимир Дмитриевич был подвижен и энергичен. Многие помнят его фразу «Ходите больше. Движение есть жизнь».
От рядового врача до знаменитого офтальмолога
Об этом человеке можно сказать, что он был гением. При столь несовершенном оборудовании он успешно делал сложные операции. В то время не знали ни новейших технологий, ни различных лазеров, с помощью которых сейчас лечат глаза, но операции проводились, люди выздоравливали, и в этом заслуга, конечно, Голубинского Владимира Дмитриевича.
Однажды Волков Леонид Николаевич задал ему вопрос: «Владимир Дмитриевич, могли бы вы сделать те же операции, что и Филатов?» На что он ответил: «Да, мог бы, если бы меня обеспечили тем же оборудованием, что и Филатова».
А любимый его фотограф Первухин Геннадий Григорьевич вспоминает случай, когда он пришёл к Голубинским, и вслед за ним пришёл c работы Владимир Дмитриевич. Он был уставшим и угрюмым. Геннадий Григорьевич спросил: «Что с вами? Снова кому-то удалили глаз? Но вам же это не впервой». Владимир Дмитриевич ответил с некой досадой или обидой: «Гена, да разве ты думаешь, что мне доставляет удовольствие лишать людей глаз? Я вынужден был удалить один глаз, чтобы спасти второй».
Никто не знает так хорошо Владимира Дмитриевича, как Корнева Ефросиния Ивановна, медсестра глазного кабинета, в настоящее время находится на заслуженном отдыхе. Коллеги Владимира Дмитриевича вспоминают, как он переживал, когда ассистентом была не Ефросиния Ивановна, отсутствующая по той или иной причине. Сама же Ефросиния Ивановна рассказывает о нём:
«Это был удивительно добрый, умный, одарённый человек, который стал заслуженным офтальмологом Башкирии. Мне пришлось поработать с этим удивительным человеком в течение многих лет.
К нему приезжали больные не только из Белорецкого района, но и из многих городов, например, из Магнитогорска, Уфы, Челябинска, из Чечено-Ингушетии. Он делал сложные операции глаукомы. Глаукома — грозное тяжёлое заболевание, часто встречается среди жителей города и деревни, работников умственного и физического труда. Проводил этим больным лечение и при необходимости делал операции иридэктомии. Частые операции катаракты старческой, травматической и врождённой. После перенесённой трахомы были часты случаи заворота век, приходилось также оперировать птоз век и много других заболеваний.
Вот поистине у моего врача были руки золотые и ясный ум! Вылечил сотни тысяч больных! По сей день вспоминают и благодарят его те, кто лечился у Владимира Дмитриевича.
Владимир Дмитриевич с больными и персоналом всегда был вежлив, добр, всех называл только по имени-отчеству, даже самых маленьких.
Мне в жизни очень повезло, что пришлось поработать с таким человеком. Всё подсказывал, учил меня, как нужно лечить, на что внимание обращать при лечении тех или иных заболеваний.
Перед своей кончиной Владимир Дмитриевич только два месяца не работал — болел. После смерти моего доктора пришлось мне работать одной в глазном кабинете. Я так старалась последовать его примеру и продолжить работу. С Владимиром Дмитриевичем мы стали работать в 1958 году и проработали до 1972 года».
Несмотря на свой талант, знания, Владимир Дмитриевич всегда имел новые книги по медицине, чтобы не отставать от времени. Геннадий Григорьевич помнит, как пришёл он к Голубинским уже после смерти Владимира Дмитриевича, и его жена Зоя Михайловна показывает ему пакет, который прислали из Библиотеки им. Ленина. В пакете — книга, конечно, по медицине. Зоя Михайловна со слезами на глазах сказала: «Гена, гляди, Володя умер, а литература опять пришла». Она отправила книгу обратно и написала: «Спасибо вам за заботу, но вашего читателя уже нет».
Владимир Дмитриевич в семье
Добрым и верным спутником Владимира Дмитриевича была его жена Зоя Михайловна. Она работала в родильном отделении, по специальности — врач-гинеколог. Она любила готовить, ухаживала за коровой. В отпускное время всей семьёй ездили на покос. В своём хозяйстве имели коров, овец, кур. Владимир Дмитриевич, так как он всегда являлся главой семьи, закупал чёрный хлеб большими авоськами для животных. Зоя Михайловна отвечала за кухню в семью. Всё остальное было делом Владимира Дмитриевича, в том числе и устройство судеб детей.
«В общении с Ксенией, — вспоминает Листухина Лариса Николаевна, — часто слышалось от неё «папа сказал», «попрошу папу», «папа достал книгу», «а папа говорил, наказывал»… Я, кстати, ни разу не слышала подобного относительно Зои Михайловны, хотя это была женщина высокой культуры и чуткости. Прозвучала как-то такая казалось бы незначительная фраза при виде паучка: «Папа говорил, что чёрных паучков нужно изгонять из дома (не убивать!), а коричневые — совсем безобидные». Вероятно, Владимир Дмитриевич верил народным приметам. Или такая деталь, подтверждающая это. Ксения всегда после кладбища предлагала куда-нибудь зайти, например, в магазин, ссылаясь, что этому научили родители. Настолько был дорог авторитет родителей для Ксении, что она следовала только их советам и жизненным принципам».
Семья Голубинских была очень гостеприимна. Вечерами, в праздники, одни или с пришедшими друзьями любили играть в карты. Игра в дурака всегда подавалась «на десерт» гостям. Эта семейная традиция сохранилась детьми.
Никогда не гнались Голубинские за богатством, изысканной мебелью, одеждой. В доме всегда было проще простого: старинный огромный стол, деревянные старинные кресла, плетеные стулья и этажерки для книг. Позже появились диван и небольшой сервант, который скоро был заполнен книгами и журналами. На кухне — старинный буфет-этажерка, обыкновенный стол, табуреты. В доме господствовал культ еды. Это унаследовала Ксения. Она отдавала день приготовлению еды систематически. Затапливала плиту в одно и то же время, готовя в обязательном порядке суп на первое, а на второе чаще кашу. Это был закон её образа жизни, несмотря на занятость, усталость, болезнь.
Владимир Дмитриевич и Зоя Михайловна воспитали троих детей. Всем им дали высшее образование. Старший сын Сергей окончил Металлургический институт, работал на комбинате, живёт в Магнитогорске.
Собирая материал о Владимире Дмитриевиче, на фотоснимке его семьи я увидела знакомое лицо, мне показалось, что я видела этого человека на фотоснимках, что хранятся у моей бабушки Разиной Зои Ивановны. И действительно, оказалось, что средний сын Владимира Дмитриевича Дмитрий работал с моей бабушкой, в прошлом инженером лесного хозяйства, в Тирлянском лесхозе. Она мне рассказала о Дмитрии Владимировиче: «Мы почти в одно время приехали в Тирлян молодыми специалистами. Он окончил Башкирский сельскохозяйственный институт, факультет лесного хозяйства. Был очень грамотным, развитым специалистом. Несмотря на свой маленький рост, не имел комплексов, был весёлым и очень общительным человеком.
Он сначала работал помощником лесничего в Тирлянском лесничестве. Коллектив его очень любил. Он всегда приходил на помощь своим товарищам. Много занимался общественной работой. Был коммунистом, в ряды КПСС вступил в апреле 1968 года. Был пропагандистом в сети партийного просвещения.
Так как он был хорошим специалистом и хорошо разбирался в экономике лесного хозяйства, его перевели экономистом в лесхоз».
Да, сильно переживали Владимир Дмитриевич и Зоя Михайловна, да и сам Дмитрий из-за маленького роста Мити (так его звали родные и друзья). Сам Владимир Дмитриевич, заметив, что рост сына не добавляется, повёз его в Москву, где врача уже знали. Их принял профессор. Осмотрев Дмитрия, он сказал: «Владимир Дмитриевич, вы же сам врач и должны понимать, что кто-то в вашем роду уже был таким». Когда они вернулись домой, мать Владимира Дмитриевича Надежда сказала: «Я слышала, что у нас в родне был дед такой». Возможно, прошло много десятилетий после жизни того деда, которого уже никто не помнил и не знал, а на Дмитрии это отразилось.
Третий ребёнок — дочь Ксения. Окончила педагогический институт. До пенсии работала в тирлянской школе №2 учителем английского языка.
Сейчас в живых лишь остался лишь старший сын Сергей Владимирович. Он рассказал о своих родителях: «Отец выбил палаты для своих больных. Принимал их из всех уголков страны, хотя это не поощрялось руководством больницы. Помню, отца часто поднимали среди ночи, как только привозили больных. Часто дежурил за себя и за мать. У мамы болели ноги, и отец зимой на санках возил её в больницу».
В семье Голубинских всегда была самая тёплая, дружная обстановка.
P.S. Была ещё одна глава о том, как не стало Владимира Дмитриевича, как перед смертью он просил друзей наловить рыбу, но попробовать её уже не смог. Потеряла. Не знаю, где подлинник со всеми фотографиями (в тексте — переснятые ксерокопии). Надеюсь, в школьном музее.
Честно скажу, не всё в этой работе добыто мною. Помню, как ходила к Геннадию Григорьевичу вместе с мамой, как сидела в уютной квартире Леонида Николаевича, и с бабушкой уж точно сама беседовала. Ефросиния Ивановна, вероятно, передала свои воспоминания в письменной форме, как и Лариса Николаевна. И точно я не разговаривала лично с Сергеем Владимировичем. Поэтому благодарю всех, кто помог составить портрет Владимира Дмитриевича Голубинского. Это ценно.